за афишные тумбы и углы домов. Вдали заверещал свисток городового, оповещающий о том, что стаж порядка недалеко и спешит на помощь. Сыщик и полицейский надзиратель бросились к экипажу, на козлах которого восседал загримированный Агей. Бегом приблизившись, они практически на ходу запрыгнули в него.

– Гони, иначе нам всем хана. Еще получится сорвать куш и скрыться! – крикнул Евграф.

Скуратовский трактирщик город знал, «как свои пять пальцев». Экипаж рванул и помчался. Гнали не жалея коней, через городские улицы, к окраинам. Потом уже, съехав в лес, сняли грим и достаточно спокойно, без риска, через просёлочные малоизвестные дороги, добрались до Скуратовских двориков, где располагался трактир. Вошли в харчевню через второй, чёрный вход, напрямую в конторную комнату Агея. Тот сразу достал штоф с водкой налил себе и им, не дожидаясь, опустошил стакан, взял огурец, лежащий на столе и закусил. Выпили и они, с некоторым удовольствием от того, что всё получилось как задумали, перемигнувшись между собой.

– Да, братцы, ну и безголовые вы. У нас таких мало. Сразу видно, что Московские, с Хитровки. С вами дела делать можно! Давай посмотрим, что взяли? – с восхищением и уважением сказал Агей, немного опьянев.

– Ну а дальше что предложишь, так и будем у тебя «баклуши околачивать» и «лыко вязать»? – уточнил сыщик, решивший «ковать железо» пока горячо, открывая шкатулку с драгоценностями графини.

– Завтра всё скажу, не сумлевайтесь. Есть одно дело, без вас никак. У меня таких бесшабашных нет! Хороший «куш», тысяч на двести! Давай приберу? – с жадностью сказал, Агей, протягивая руки к шкатулке.

– Вот завтра и обсудим, а пока мы спать! Прикажи всякой снеди и штоф водки на верх принести, в комнату и пусть не беспокоят потом. А то мало ли, пристрелим ненароком с жару! – ответил Тулин, заворачивая шкатулку опять в мешковину и забирая с собой.

Глава 17 Подземный ход в крепость

Согласно приказу хана, Тищенкову было разрешено отобрать двадцать русских пленных для своего отряда. Он занялся этим с особым рвением, везде его сопровождал тот же самый сотник, который его полонил. Для отбора и подготовки к убытию потребовался практически месяц. Сопровождающих получилось набрать в основном из Тульских, Калужских, Рязанских деревенских мужиков, слабо представляющих военное искусство. Только один из попавших в этот список был с Белёвской земли, боевой холоп Белёвского удельного князя, попавший в полон под Судбищем. Звали его Илья. Был он сметлив и находчив, его Георгий назначил старшим над одной десяткой воинов по ордынскому примеру, а над второй назначил мужика по имени Василь, немного знавшего воинскую науку, из Рязанских. Закончив с приготовлениями, боярин отправился в обратный путь по тому же Муравскому шляху и Дикому полю по которому его гнали в полон. Двигались практически без приключений, каждый день уделяли внимание воинскому обучению под руководством Ильи и Василя. Сам боярин тоже не гнушался обучать мужиков, понимая, что воинское уменье пригодиться в дальнейшем. Только один раз при встрече с отрядом ордынцев пришлось показать ярлык и пайцзу, для того, чтобы не ввязаться в сражение. В окрестностях Оскола перешли на Пахнутцев шлях, последовали в направлении Орла, приближаясь к родным местам. Там произошло одно событие. Утром одного из дней не досчитались пяти человек, которые ночью покинули лагерь вместе с лошадьми и снаряжением. Один из них был в ночном дозоре, видимо, он и позволил остальным незаметно уйти. Тищенков конечно расстроился, так как ушла четвёртая часть отряда. Но что поделаешь, он им не хозяин чтобы указывать. Они ему не холопы что бы слушать.

«Или в разбой подались, что б лихими делами промышлять. Или по домам пошли», – подумал боярин.

Соборное уложение, свод законов 1649 года, давало право холопу, бежавшему из плена стать свободным от боярина вместе с семьёй, если он возвращался домой на родную землю. Путь отряда продолжился далее по направлению к городку Девягорску, после которого хотели пойти на Белёв, сойдя с Пахнутцева шляха, а там и до Белёвских угодий рукой подать.[39] Под Девягорском случилось непредвиденное, вернулся дозор в составе двух передовых конных и сообщил, что на подъезде к городку идет сеча, кто с кем не понять. Только видно, что с одной стороны бьются люди похожие на ордынцев. Там же находится несколько повозок, возможно с товарами. Можно было предположить, что это какой-то караван шёл или из Москвы к Азаку или наоборот от Азака в сторону Москвы и нарвался на лихих людей. Торговые пути проходили по-разному, были водные пути по Оке и Дону, а затем к Азаку и Константинополю. Имелись и сухопутные, через Калугу, Новгород-Северский и дальше к Азовскому морю, а оттуда к Османам, к Константинополю. Торговля с Великим Халифатом процветала ещё с 1499 года, когда Иван III Васильевич, отец покойного государя и Великого князя всея Руси Василия III, договорился с Константинопольским Султаном о взаимной свободной торговле между двумя государствами. Греки, молдаване, турки везли в Москву жемчуг, украшения, красивые ткани, золотые и серебряные изделия, драгоценные металлы в слитках, посуду, специи, диковинные сладости и сушёные фрукты и многое, многое другое. В Москве покупали лён, сало, воск, соль, соболей, травы. Торговля была взаимовыгодной для всех. Московское княжество было богатым. Боярин приказал своим сопровождающим поторопиться, он решил помочь купцам отбиться от разбойников. Достали сабли и решили ввязаться в сечу сходу, что бы ошеломить противника. Каково же было удивление Тищенкова, когда он на поле битвы увидел ошеломившую его картину. С одной стороны, рубились с многочисленной охраной купцов покинувшие его спутники, а противниками им были именно те перекупщики рабов, которых он встретил в Азаке. Это были два перекупщика, один из которых убил ножом в сердце старого мужика. Второй именно тот, который бил его камчой. Кровь забурлила, Георгий не мог остановить гнев и подал знак о нападении на купцов и охрану торгового каравана. К этому времени все бывшие спутники боярина, сбежавшие от него ранее, были повержены и лежали бездыханными на земле. Однако равное количество воинов, охранявших караван, были посечены саблями бывших пленных ясыря. Не прошло и часа, всё было кончено. Вся охрана каравана полегла под саблями отряда. Оказав помощь раненым и осмотрев лежащих на земле погибших воинов, Тищенков подсчитал оставшихся. В отряде осталось десять человек вместе с ним, трое из которых ранены, в том числе и десятник Василь. Тяжело им далась победа. Решили проверить торговый обоз. Удивление боярина и спутников было полным, на повозках находились большие богатства. Не зря охрана купцов была настолько многочисленна, около двадцати воинов и сопровождающих, вместе с купцами насчитывал караван. Тут имелись золотые и серебряные гривны в большом количестве, в трёх больших деревянных ларцах. Золотые, серебряные и металлические колты и наручи покрытые зернью и сканью в двух средних.[40] Отдельный ларец занимали свитые золотые и серебряные шейные гривны.[41] Ещё один ларец был полон золотых и серебряных аграфов.[42] Имелись драгоценные перстни мужские и женские, колодочки-серги и бусы каждые в своем ларце. Присутствовали турецкие ткани, оружие, доспехи чудной работы иноземного вида, посуда и другие не мене дорогие товары в большом количестве.

– Что будем делать братья, с ранеными? – спросил он у Ильи и Василя.

– Вот что, боярин, я думаю. Спасибо тебе, что спас нас из ордынского плена. Если бы не Божья воля и не твоя удача, век бы нам до смерти на каменоломнях работать, может и жизни лишились. Думаю я, что тебе надо дальше идти, семью спасать. С нами ранеными далеко не уйдёшь. Предлагаю оставить нас здесь, мы сами доберёмся до Девягорска, найдём кто нам поможет, раны залечим. Если потом нужны будем, то найдёшь нас здесь, будем ждать тебя два месяца. Если без нас обойдёшься, тогда через три месяца уйдём по домам, по деревням. Согласно соборного уложения нам свобода положена. О случившемся делиться ни с кем не будем, незачем эту тайну кому-то другому знать. Что скажете, боярин и ты, Илья? – ответил на слова Георгия,